В руках зверя  - Джорджиана Золомон

– Счастливо оставаться! – бросила я, вставая из-за стола. Может, грубо, может, слишком резко, но мне было плевать.

Он теперь не знал, хочет связывать со мной свою жизнь или нет! А меня спросить забыл? Потому что я, вообще-то, уже не хотела!

Я желала видеть рядом мужчину. Человека, на которого смогу положиться, а не человека, от которого всегда буду шарахаться, не зная, чего ждать в следующую секунду. Человека, который будет диктовать, навязывать, пугать, шантажировать, бить, унижать, оскорблять и терроризировать каждый раз, когда ему вздумается.

– Не нужно ходить за мной!

– Но ты все время убегаешь от меня, как не ходить за тобой?

– Рома!

– Ну что?! Что?! – Коршун остановился в дверях, скрестил руки на груди, бросил взгляд, полный упрека.

– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь!

– А чего хочешь ты?

Я застыла на месте с открытым ртом. Серьезно? Он еще спрашивал?

– Я хочу свободы. Хочу уехать обратно к себе. Хочу, чтобы ни ты, ни кто-либо другой меня не преследовали… хочу жить обычной и спокойной жизнью… растить свою девочку вдали от этих грязных и бесконечных разборок.

– Мы можем…

Что? Растить ее вместе? Сегодня ты мне улыбаешься и прогоняешь Дану, а чего мне ждать от тебя завтра?

– Ты знаешь, чего, – упрямо заявил Коршун.

– Нет, не знаю. Я никогда не знала тебя настоящего. Никогда не хотела узнавать, потому что понимала, что внутри тебя сидит… что-то нечеловеческое, что-то страшное и темное. Ты и сам знаешь! А когда я познакомилась с этим кем-то… я…

– Я не знал, что ты была беременна, – в очередной раз заявил бывший жених.

– Да какая разница? Люди изменяют друг другу! Даже состоя в браке! Это не дает тебе права избивать или убивать!

– Но я…

– Ты бы убил, и мы оба это знаем.

– Нет.

– Да. Я знаю, что тебя оттаскивали твои же ребята. Я плохо соображала, но этот момент запомнила. Неважно, была я беременна или нет, неважно, знал ты об этом или нет. В тот день я поняла, на что ты способен. Увидела, нет… прочувствовала то, кем ты являешься на самом деле… и мне не понравилась твоя темная сторона, Ром… уж извини.

– Да…

– Я влюбилась в рыцаря, который защитил меня, а затем оберегал от всего мира. Я не замечала, как ты ограничиваешь меня, как отрезаешь от всех, кто мне дорог. Ты начал контролировать каждый мой шаг, ты наплевал на мои хобби и увлечения, ты навязал даже стиль одежды, который был угоден тебе! Ты тиран и диктатор, Рома и мне даже представить себе страшно, как ты будешь растить ребенка…

– Ты думаешь, что я буду плохо обращаться с дочерью? – с неверием в голосе протянул Коршун.

– Я не знаю…

– Ты с ума сошла!

– Когда-то я была уверена, что ты и пальцем меня не тронешь, никогда не поднимешь руку. Как показал опыт, ты легко способен отправить на тот свет даже того, кого, как ты утверждаешь, любил больше жизни.

В горле встал противный ком. С секунды на секунду я должна была расплакаться. Вспоминать все это, окунаться в прошлое… это было тяжело.

– Я… я не буду оправдываться, – заявил Роман, а меня словно окатило ушатом ледяной воды. Я-то думала, а может быть, надеялась, что все будет как раз наоборот. Что Коршун будет стоять на коленях, вымаливать прощение у меня и у нашей малышки…

Наивная идиотка. Он не менялся, и я тоже.

– Я… я не сомневалась, – выдавила ломающимся, дрожащим голосом.

– Ты переспала с братом… я не мог отреагировать иначе… хотя, если бы это происходило сейчас, а не тогда, я бы сделал все иначе…

– Ром…

– Я хочу, чтобы ты переехала на второй этаж.

– Я не буду жить в твоей спальне! Не после того, как ты притащил в нашу постель эту потаск*ху, – прорычала я.

– Займешь любу комнату, что тебе придется по душе. Любую.

– То есть мне не нужно больше обитать в конуре под чердаком? – вспыхнула от злости я.

– Нет…

– Какая неслыханная от тебя щедрость!

– А еще я выделяю тебе личного водителя. Если куда-то будет нужно – только дай ему знать, он отвезет. Но думаю, мне не стоит напоминать о том, чтобы ты не думала сбежать?

– Ты хочешь удержать меня, потому что понял, что все еще любишь или потому что теперь точно знаешь, что под сердцем я ношу именно твоего ребенка? – прямо спросила я.

– И то, и другое, – небрежно бросил Коршун прежде, чем окинуть меня каким-то странным взглядом, а затем, молча удалиться.

Элана убирала коготки только во сне.

Это я понял на второй день после нашей беседы и не задавшегося похода по магазинам. Точнее, на второй вечер.

Упрямица поселилась в пустующей комнате для гостей в самом конце коридоре, в самой дальней комнате от меня.

Ну и ладно. Зато я все равно мог приходить по ночам и любоваться ею.

Как чертов долбанный маньяк, честное слово.

Но иначе не мог.

Приходил, садился на мягкий ковер, постеленный на полу и часами проводил время уложив голову на место, которое было бы ближе всего к уже большому животу.

Руками не касался, боялся разбудить, напугать Элану, поэтому просто любовался молча, стараясь не издавать лишних звуков.

Как бы сильно мне хотелось, чтобы все сложилось по-другому, совсем иначе…

Я знаю, что Лана заслуживала лучшего, она была особенной: мягкой, нежной, ласковой… и любящей. И я бы даже был рад сказать, что все испортил лично, потому что в этом случае я бы хотя бы понимал, что делать – вымаливать прощение.

Но Лана изменила мне. С Растом. А затем глупо и безбожно врала о том, что младший чем-то ее опоил. Зачем? Зачем она это делала? Почему решила, что одна ночь с Ростиславом будет стоить нашего счастья?

И что было делать мне? Сделать вид, что любимая не ложилась под другого? Или исполнить свое обещание, тем самым, разрушив жизнь единственной женщины, которую я когда-либо любил?

Из тяжелых, неприятных мыслей меня вытянул жалобный стон, сорвавшийся с губ Елисеевой. Присмотревшись, я понял, что ее, по всей видимости, мучил кошмар.

Тут же встал, не обращая внимания на затекшие конечности, включил ночник и легонько потрогал за руку, пытаясь разбудить, но Лана только сильнее заметалась на кровати.

– Детка, пожалуйста, проснись… – прошептал я, касаясь руками взмокшего лба.

Наконец, Лана распахнула свои глаза и с тихим вскриком села на кровати. Испуганно уставилась на меня, не пойми откуда взявшегося в ее комнате, в ее кровати.